Книга кладбищ - Страница 17

— Зубы такие крепкие, что можно разгрызать хоть камни. Язык такой длинный и острый, что можно им высосать всё до остаточка из мозговой кости или срезать жирок со щёк толстяка, — подхватил китайский император.

— Ты сможешь незаметно скользить из тени в тень. Будешь свободным как воздух, быстрым как мысль, холодным как снег, твёрдым как алмаз, крепким как сталь, опасным как… как мы все, — добавил герцог Вестминстерский.

Ник уставился на них.

— А если я не хочу быть как вы? — спросил он.

— Как это не хочешь? Конечно, хочешь! Что может быть чудеснее? Не думаю, что во вселенной найдётся хоть одна душа, которая не хочет стать такой, как мы.

— У нас самый лучший город…

— …Упырьхейм, — подхватил тридцать третий президент Соединённых Штатов.

— Лучшая жизнь, лучшая еда…

— Ты только представь, — вмешался епископ Батский и Веллский, — как сладко выпить чёрного гноя, который копится в свинцовых гробах! Каково чувствовать себя важнее королей и королев, президентов и премьер-министров и разных героев! Быть уверенным в собственном величии так же твёрдо, как в том, что люди важнее брюссельской капусты?

— А кто вы такие? — спросил Ник.

— Упыри, — ответил епископ Батский и Веллский. — Обалдеть, да кое-кто невнимательно слушал! Мы упыри.

— Смотри!

Внизу кишела целая толпа таких же существ. Они прыгали, бегали и скакали по направлению к дороге, которая пролегала внизу. Ник и слова не успел сказать, как его снова подхватили костлявые руки, и упыри устремились вниз, навстречу своим собратьям.

Там, где стена могил заканчивалась, была дорога. И ничего, кроме дороги. Это был чётко протоптанный путь посреди пустынного нагромождения камней и костей. Дорога уходила вдаль, к огромной красной скале, на которой возвышался город.

Ник посмотрел на город и пришёл в ужас: его охватила смесь тошноты и страха, отвращения и брезгливости, приправленных оцепенением.

Упыри ничего не строят. Они паразиты и падальщики, пожиратели мертвечины. Город, который они называют Упырьхеймом, был здесь с незапамятных времён. Они нашли его, а не построили сами. Никому не известно (а уж людям — тем более), что это были за твари, которые соорудили здесь дома и башни и изрешетили скалу тоннелями, но ясно было одно: никто, кроме упырей, не захотел бы не то что здесь жить, а даже приближаться к этому месту.

Даже издалека, с дороги, Ник видел, что город состоял из неправильных углов и кривых стен. Это был кошмар наяву, как будто все страхи, какие Ник только испытывал, нашли себе воплощение в этом месте, похожем на огромную пасть с торчащими зубами. Это был город, построенный лишь для того, чтобы быть покинутым. Он был воплощённым безумием и ужасом своих бесноватых создателей, высеченным в камне. Упыри однажды нашли его, пришли в восторг, и стали называть его домом.

Упыри передвигаются быстро. Они хлынули по дороге через пустыню быстрее стаи стервятников, держа Ника высоко над головами, перебрасывая его друг другу. Он чувствовал тошноту, ужас и разочарование. Он чувствовал себя безнадёжным глупцом.

В ядовито-красном небе над ними кружились какие-то существа с огромными чёрными крыльями.

— Осторожно, — сказал герцог Вестминстерский. — Спрячьте его. Не хочу, чтобы он достался ночным призракам. Ворьё проклятое.

— Ага, ненавидим ворьё! — выкрикнул китайский император.

Ночные призраки в красных небесах над Упырьхеймом… Ник набрал побольше воздуха в лёгкие и закричал, как его учила мисс Люпеску. Из глубины его глотки вышел звук, напоминающий крик орла.

Одно крылатое чудовище снизилось и закружилось над ними. Ник повторил зов, но тут чья-то грубая ладонь зажала ему рот.

— Это ты здорово придумал — позвать их, — произнёс достопочтенный Арчибальд Фитцхью. — Но поверь мне, от них одни неприятности, а съедобными они становятся не раньше, чем когда пару недель погниют. Мы с ними друг друга недолюбливаем, понятно?

В сухом воздухе пустыни ночной призрак вновь взвился вверх, к своим собратьям. Ник почувствовал, как улетучиваются остатки надежды.

Упыри спешили к скальному городу и уносили Ника с собой, теперь закинув его на зловонный загривок герцога Вестминстерского.

Мёртвое солнце закатилось, уступив место двум лунам. Одна была белой, пористой и такой огромной, что, казалось, она занимает половину неба, хоть она и стала поменьше, когда полностью взошла. Вторая луна была маленькой, голубовато-зелёного цвета сырной плесени. Упыри встретили её появление радостными криками. Они остановились и начали устраиваться на ночлег.

Один из новичков — Нику показалось, что ему его представляли немного раньше как «знаменитого писателя Виктора Гюго» — вытащил мешок, в котором оказались дрова. На некоторых из обломков дерева попадались медные ручки и петли. Затем он извлёк металлическую зажигалку и разжёг костёр. Упыри расселись отдыхать вокруг костра. Они смотрели на зеленовато-голубую луну и пихались за места поближе к огню. Кое-где доходило до оскорблений, а кое-кто даже пускал в ход зубы и когти.

— Сейчас поспим, а на закате лун продолжим путь в Гюльхейм, — сказал герцог Вестминстерский. — Осталось пробежать часов девять-десять. Прибудем как раз к следующему восходу лун. Вечеринку закатим, да? Отпразднуем твоё превращение в одного из нас!

— Это не больно, — сказал достопочтенный Арчибальд Фитцхью, — ты ничего не почувствуешь. И только представь, каким ты затем станешь счастливым!

Все начали рассказывать, как чудесно и замечательно быть упырём и перечислять всё, что они разгрызли и проглотили благодаря своим замечательным зубам. Один из них сообщил, что эти зубы никогда не болят и не ломаются. Неважно, от чего умер твой обед, можно спокойно счавкать его. Они рассказали обо всех местах, где им удалось побывать, в основном, правда, это были катакомбы и чумные ямы. («В чумных ямах можно отлично подкрепиться!» — сообщил китайский император, и все с ним согласились.) Они рассказали Нику, как получили свои имена, и как он, в свою очередь, сперва станет безымянным упырём, а затем тоже получит имя.