Книга кладбищ - Страница 8

— Нет.

— Это же свинка, глупый.

— А, — Ник задумался. — Ты имеешь в виду, как в азбуке, «свинья» на букву «с»?

— Конечно. Подожди.

Она обошла куст можжевельника и встала рядом с Ником, который поднялся на ноги. Она была немного старше него, немного выше, и была одета в яркие цвета: жёлтый, розовый и оранжевый. Ник в своём сером саване почувствовал себя унылым замарашкой.

— Сколько тебе лет? — спросила девочка. — Что ты здесь делаешь? Ты живёшь здесь? Как тебя зовут?

— Я не знаю, — ответил Ник.

— Не знаешь, как тебя зовут? — удивилась девочка. — Да всё ты знаешь. Все знают, как их зовут. Врунишка!

— Я знаю свое имя, — сказал Ник. — И я знаю, что я здесь делаю. Но я не знаю другую штуку, которую ты спросила.

— Сколько тебе лет?

Ник кивнул.

— Ну, — сказала девочка, — когда твой день рождения?

— У меня его нет, — сказал Ник. — И никогда не было.

— У всех есть дни рождения! Хочешь сказать, у тебя никогда не было торта со свечками и всякого такого?

Ник покачал головой. Девочка посмотрела на него с сочувствием.

— Бедняжка. А мне пять лет. Спорим, тебе тоже пять?

Ник радостно закивал. Он не собирался спорить с новой подругой. С ней было весело.

Она рассказала, что её зовут Скарлетт Эмбер Перкинс, и что она живёт в квартире, в доме без сада. Её мама сидит на скамейке возле часовни у подножия холма и читает журнал. Она велела Скарлетт как следует погулять и возвращаться через полчаса, и ещё сказала, чтобы она не искала приключений и не разговаривала с незнакомцами.

— Я незнакомец, — сообщил Ник.

— Вовсе нет, — уверенно сказала Скарлетт. — Ты маленький мальчик. Потом добавила:

— А ещё ты мой друг. Так что ты — знакомец.

Ник редко улыбался, но тут он улыбнулся широко и восторженно.

— Я твой друг! — повторил он.

— Как тебя зовут?

— Ник. А полностью — Никто.

Она засмеялась.

— Какое странное имя. — А что ты делаешь?

— Буквы учу, — ответил Ник. — По надгробиям. Срисовываю надписи.

— Можно, я тоже буду с тобой?

В первый миг Нику захотелось отказаться, ведь могильные плиты принадлежали только ему, но он тут же понял, как это глупо: ведь некоторые вещи гораздо приятнее делать за компанию с другом, тем более в такой солнечный день. Он сказал:

— Давай.

Они списывали имена с могильных плит, Скарлетт помогала Нику читать незнакомые имена и слова, а Ник переводил для Скарлетт латынь, если сам понимал, что она значит. Время пронеслось незаметно, и им показалось, что слишком рано с нижней части холма раздался крик:

— Скарлетт!

Девочка протянула Нику бумагу и мелки.

— Мне нужно идти, — сказала она.

— Ещё увидимся, — сказал Ник. — Правда?

— А где ты живёшь? — спросила она.

— Здесь, — ответил Ник. Потом он стоял и провожал её взглядом, пока она сбегала с холма.

По дороге домой Скарлетт рассказала своей матери о мальчике, которого зовут Никто, который живёт на кладбище и который играл с ней. Тем же вечером мать пересказала это отцу Скарлетт, который ответил, что считает воображаемых друзей нормальным явлением для такого возраста, и беспокоиться не о чем, а также что им повезло, что они живут рядом с заповедником.

После той встречи Скарлетт никогда больше не замечала Ника первой. В погожие дни кто-нибудь из родителей приводил её на кладбище и оставался читать на скамейке, пока Скарлетт бродила по дорожкам ярко-зелёным, ярко-оранжевым или ярко-розовым пятном и всё изучала. Затем, рано или поздно, она замечала серьёзное лицо и серые глаза, глядевшие на неё из-под шевелюры мышиного цвета, а потом они играли в прятки, куда-нибудь карабкались или тихонько подкрадывались к старой часовне, чтобы понаблюдать за живущими там кроликами.

Ник познакомил Скарлетт с некоторыми своими друзьями. Ничего, что она не могла их видеть. Её родители утверждали, что она выдумала Ника, и что в этом нет ничего плохого — её мать какое-то время даже предлагала выделить для Ника отдельное место за обеденным столом. Так что Скарлетт не удивилась, что у Ника тоже есть воображаемые друзья. Он передавал ей их слова.

— Бартелби говорит, что твой лик — аки разчвякленная слива, — говорил он ей.

— Сам такой. А почему он так смешно говорит? Может, он хотел сказать «раздавленный помидор»?

— Наверное, там, откуда он приехал, не было помидоров, — ответил Ник. — Поэтому они там так говорят.

Скарлетт была счастлива. Она была умным и одиноким ребёнком. Её мать удалённо работала на университет: обучала людей, которых никогда не видела, и проверяла задания по английскому языку, которые ей присылали по электронной почте, а затем отсылала обратно письма с замечаниями. Отец Скарлетт преподавал физику элементарных частиц, которую, по словам Скарлетт, много кто хотел преподавать, но почему-то мало кто хотел изучать, так что семья всё время переезжала из одного университетского городка в другой, и в каждом отец надеялся найти постоянную работу, но всё тщетно.

— Что такое физика элементарных частиц? — спросил Ник.

Скарлетт пожала плечами.

— Ну смотри, — сказала она, — есть атомы, это такие маленькие штучки, что их даже увидеть нельзя, и всё из них сделано. А есть штучки, которые ещё меньше, чем атомы, и вот это — физика элементарных частиц.

Ник кивнул и подумал, что отец Скарлетт, наверное, увлекается воображаемыми вещами.

Каждый день после обеда Ник и Скарлетт вместе бродили по кладбищу, обводили имена покойных пальцем и переписывали их на бумагу. Ник рассказывал Скарлетт всё, что знал про обитателя той или иной могилы, мавзолея или склепа, а она рассказывала ему истории, которые прочитала или услышала. Иногда она рассказывала ему о внешнем мире: о машинах и автобусах, телевидении и самолётах (Ник видел, как они пролетали высоко в небе, и думал, что это большие шумные серебристые птицы, но никогда раньше ими не интересовался). Он, в свою очередь, рассказывал ей о тех временах, когда люди из могил были ещё живы — например, как Себастьян Ридер ездил в Лондон и видел королеву, оказавшуюся толстухой в меховой шапке, которая на всех злобно глазела и не говорила по-английски. Себастьян Ридер не помнил, что это была за королева, но полагал, что королевой она была не очень долго.